«Дюна» 50 лет спустя

Хари Кунзру

Если бы вы в 1959 году гуляли по песчаным дюнам близ Флоренции, штат Орегон, вы могли бы встретить дородного бородатого экстраверта, расхаживающего в практичной армейской одежде. Фрэнк Герберт, независимый писатель с чувством к экологии, изучал статью в журнале о программе Министерства сельского хозяйства США по стабилизации зыбучих песков путем внедрения европейской пляжной травы.

Подгоняемые сильными ветрами с Тихого океана, дюны двигались на восток, погребая все на своем пути. Герберт нанял легкий самолет «Сессна», чтобы осмотреть место происшествия с воздуха. “Эти волны [песка] могут быть такими же разрушительными, как приливная волна… они даже стали причиной смерти”, — написал он в обращении к своему агенту. Прежде всего его заинтриговала идея о том, что можно было бы создать экосистему, чтобы изменить зеленый враждебный пустынный пейзаж.

Когда Герберту должно было исполниться 40, он работал писателем с 19 лет, и его состояние всегда было неоднородным. После тяжелого детства в небольшой прибрежной общине близ Такомы, штат Вашингтон, где его развлечениями были рыбалка и возня на лодках, он работал в различных региональных газетах на северо-западе Тихого океана и продавал короткие рассказы журналам. Он провел относительно легко войну, отслужив восемь месяцев военно-морским фотографом, прежде чем был уволен по состоянию здоровья. Совсем недавно он провел странную интерлюдию в Вашингтоне в качестве спичрайтера для сенаторов-республиканцев.

Там (его единственное значительное время, проведенное на восточном побережье) он присутствовал на ежедневных слушаниях Армии Маккарти, наблюдая, как его дальний родственник сенатор Джозеф Маккарти искореняет коммунизм. Герберт был квинтэссенцией либертарианской культуры тихоокеанского побережья, самостоятельным и недоверчивым к централизованной власти, но с полосой утопического футуризма шириной в милю и сопутствующей готовностью экспериментировать. Он также был хронически разорен. В период, когда он писал «Дюну», его жена Беверли Энн была главной кормилицей, ее собственная писательская карьера отошла на второй план ради работы над созданием рекламы для универмагов.

Вскоре исследования Герберта в области дюн превратились в исследования пустынь и пустынных культур. Это превзошло его статью о героизме сотрудников Министерства сельского хозяйства США (предлагаемое название “Они остановили движущиеся пески”) и стало двумя короткими научно-фантастическими романами, выпускаемыми сериями в журнале Analog Science Fact & Fiction, одном из самых престижных жанровых журналов. Неудовлетворенный, Герберт старательно переработал свои две истории в единый гигантский эпос.

Преобладающая издательская мудрость того времени было ли так, что читателям фантастики нравились их короткие рассказы. Дюна (400 страниц в первом издании в твердом переплете, почти 900 страниц в мягкой обложке на моем столе) была отклонена более чем 20 домами, прежде чем ее принял Чилтон, филадельфийская компания, известная такими журналами о торговле и хобби, как Motor Age, Jewelers’ Circular и, без сомнения, экспертизами экономистов по галантерейным товарам.

Хотя «Дюна» получила премии «Небьюла» и «Хьюго», две самые престижные премии в области научной фантастики, это не был коммерческий успех в одночасье. Его фанатская база, построенная в 60-х и 70-х годах, циркулировала в приседаниях, коммунах, лабораториях и студии, везде, где идея глобальной трансформации казалась привлекательной. 50 лет спустя многие считают книгц величайшим романом в каноне фантастики, что разошелся миллионными тиражами по всему миру.

Действие «Дюны» разворачивается в далеком будущем, где воюющие благородные дома удерживаются в узде безжалостным галактическим императором. В рамках византийской политической интриги благородный герцог Лето, глава гомеровского дома Атрейдесов, вынужден переехать с семьей с их райской родной планеты Каладан на пустынную планету Арракис, в просторечии известную как Дюна. Климат на Дюне пугающе враждебный. Воды так мало, что всякий раз, когда ее обитатели выходят на улицу, они должны носить комбинезоны, плотно облегающую одежду, которая улавливает влагу тела и перерабатывает ее для питья. Главный враг Дома Атрейдесов — Дом Харконненов, сборище сибаритских бездельников, которые мучают людей ради забавы, и глава которых, барон Владимир, настолько тучен, что ему приходится использовать маленькие антигравитационные “подвесы”, когда он передвигается.

Харконнены контролировали Дюну, которая, несмотря на ужасный климат и грязных пустынных кочевников, имеет неисчислимое стратегическое значение: ее великая южная пустыня — единственное место в галактике, где добывается фантастически ценный товар, называемый “меланж” или “пряность”. Пряность — это наркотик, многие полезные свойства которого включают в себя индукцию своего рода улучшенного восприятия пространства-времени у пилотов межзвездных космических кораблей. Без этого вся коммуникационная и транспортная система Империи рухнет. Пряность вызывает сильное привыкание и имеет побочный эффект, превращая глаза пользователя в темно-синие. Добыча специй опасна не только из-за песчаных бурь и нападений кочевников, но и потому, что шум привлекает гигантских песчаных червей, бегемотов длиной во много сотен метров, которые путешествуют по дюнам, как киты по океану.

Неужели Харконнены действительно отказались от Дюны, этого источника сказочных богатств? Конечно нет. Предательство и трагедия должным образом следуют, и юный Пол переживает всеобщую кровавую бойню, чтобы пуститься в бега по враждебной открытой пустыне в сопровождении матери, что необычно для приключенческой истории. Павел уже проявляет признаки своего рода космической одаренности, и люди подозревают, что он может даже быть неким мессией, предсказанным в древних пророчествах. Его мать, Джессика, является инициированной великой женской силой в патриархальном галактическом ордене, религиозном сестричестве, называемом Бене Гессерит. Психически сильные сестры тысячелетиями занимались евгеническим программированием, кульминацией которого может стать Пол.

Эта настройка задолжала кое-что в истории Марса от Эдгара Райса Берроуза и Фонда книг Айзека Азимова, как истории, написанные рожденным Айдахо химиком Эдвардом Элмером Смитом, создателем популярных космических опер 1940-х и 50-х годов, в которых евгенически выведенные герои должны eugenically разводят героев вступить в “галактический патруль” из физически усиленных Суперкопов. Для Смита измененные состояния сознания были главным образом инструментами для белых и праведных, чтобы испарить целые солнечные системы диверсантов, инопланетян и других людей с нежелательными чертами характера. Герберт, напротив, не был другом большого правительства. Он также принимал пейотль и читал Юнга.

В 1960 году приятель по парусному спорту познакомил его с мыслителем Дзен Аланом Уоттсом, который жил в плавучем доме в Саусалито. Долгие беседы с Уоттсом стали главным каналом, по которому Дзен проникал в контркультуру западного побережья и помог превратить приключенческую историю Герберта в исследование темпоральности, границ личной идентичности и отношения разума к телу.

Каждая фантазия отражает место и время, которые ее породили. Если «Властелин колец» рассказывает о подъеме фашизма и травме Второй мировой войны, а «Игра престолов» с ее циничной реальной политикой и актерским составом ненадежных, предприимчивых персонажей — это сказка неолиберализма, то «Дюна» — парадигматическая фантазия эпохи Водолея. Ее проблемы – экологический стресс, человеческий потенциал, измененные состояния сознания и революция развивающихся стран против империализма – объединены в определяющее целую эпоху видение личной и космической трансформации.

Книги читаются по-другому по мере того, как мир вокруг них меняется, и Дюна 2015 года имеет геополитические отголоски, которых она не имела в 1965 году, до нефтяного кризиса и 11 сентября. Помните ту европейскую пляжную траву, которая связывает воедино эти движущиеся дюны? Пол Атрейдес — молодой белый человек, который воплощает в жизнь настойчивую колониальную фантазию о том, чтобы стать богом-королем для племенного народа. Изображение Гербертом “свободных” (ключ к разгадке в названии) во многом обязано Т.Е Лоуренсу и Тесигеру, с восторгом описавшему бедуинов из глухих углов Аравии.

Культура фрименов описывается словами, щедро заимствованными из арабского языка. Они совершают набеги “раззия”, носят одежды “аба” и “бурка“, боятся дьявола по имени ”Шайтан» и т.д. Они суровы, горды и относительно эгалитарны. Суровость окружающей среды привила им этику товарищества и взаимопомощи. Это то, что Киплинг назвал бы “одной из боевых рас”: люди, абсолютно достойные восхищения, не обладающие ни одной из негативных “восточных” черт – коварством, ленью и тому подобным. Однако они не являются точной копией бедуинов: Герберт свободно смешивает в их системе верований элементы дзен, а также, что интригующе, предполагает, что их мессианская эсхатология — смысл, в котором они “ждали” Пола, – возможно, была посеяна в предыдущие тысячелетия орденом Бене Гессерит в рамках его мрачных евгенических планов. Герберт, чьи женские персонажи неизменно сильны и активны, также отказался от строгого полового разделения фактически существующей культуры бедуинов. Таким образом, женщины-фримены вносят свой вклад в борьбу и бесстрашно противоречат своим мужчинам, хотя все еще существует частое деторождение и изрядное количество домашней работы, которую им предстоит сделать, пока мужчины будут кататься на червях.

Что делает «Дюну» более привлекательной, чем, скажем, ужасное зрелище Эмилии Кларк в блондинистом парике, которую несут этнически неопределенные коричневые рабы в «Игре престолов», так это искренность отождествления Герберта с фрименами. Они являются моральным центром книги, а не невежественной массой, которую нужно цивилизовать. Пол не преобразует их по своему образу и подобию, но участвует в их культуре и сам превращается в пророка Муад’Диба. Если Пол отчасти Лоуренс Аравийский, ведущий своих людей в Акабу, он тоже Махди. Дюна переводит это слово как “в мессианской легенде фрименов Тот, Кто приведет Нас в Рай». В исламской эсхатологии почетный Махди имеет долгую и сложную историю. Различные лидеры заявляли об этом титуле или получали его. Большинство шиитов отождествляют Махди с 12-м или Скрытым имамом, который неизбежно раскроет себя и спасет мир. Для британцев это всегда будет имя воина-пророка, который пронесся по Судану в 1880-х годах, убив генерала Гордона на ступенях дворца в Хартуме и вдохновлявшем тысячи патриотических газетных гравюр.

По мере того, как судьба Пола становится ему ясна, у него начинаются видения “легионов фанатиков, следующих за черно-зеленым знаменем Атридесов, грабящих и сжигающих по всей вселенной во имя их пророка Муад’Диба”. Если Пол примет это будущее, он будет нести ответственность за “кровавые мечи джихада”, развязав военную машину кочевников, которая положит конец коррумпированному и деспотичному правлению императора Шаддама IV (хорошо), но убьет неисчислимые миллиарды (не так хорошо). В 2015 году история белого пророка, возглавляющий голубоглазую темнокожую орду джихадистов против правителя по имени Шаддам, создает странный зеркальный эффект, как будто кто-то перепутал недавнюю историю и склеил кусочки вместе в другом порядке.

После публикации «Дюны» Герберт, непревзойденный фрилансер, держал в огне много железа. Он писал об образовании для газеты «Сиэтл Пост-Интеллидженсер» и читал лекции в Вашингтонском университете. В 1972 году, во время американского стремления выбраться из трясины Юго-Восточной Азии, он работал во Вьетнаме в рамках проекта под названием “Земля земледельцу», направленная на сокращение набора вьетконговцев путем проведения земельной реформы. Он построил семейный дом на Олимпийском полуострове, который он считал “экологическим демонстрационным проектом». Он построил собственный солнечный коллектор, ветроэлектростанцию и генератор метанового топлива. В интервью 1981 года он назвал все это “технопарком». Как культ «Дюна» взлетела в 1970-х годах, как только он написал серию все более запутанных продолжений, следуя за потомками Пола, когда они выполнили космическую судьбу линии Атридесов. После его смерти в 1986 году его сын и еще один писатель выпустил еще 13 книг.

По праву «Дюна» должна была стать большим фильмом. Попытка дальновидного чилийского режиссера Алехандро Ходоровски вывести его на экран стало одной из величайших историй “что, если” в фантастическом кино. У Ходоровски были выдающиеся сотрудники: визуальные эффекты Мебиуса и Гигера, космические корабли, разработанные английским иллюстратором Крисом Фоссом. Орсон Уэллс должен был сыграть барона Харконнена, Сальвадор Дали — императора. Pink Floyd и Magma были на борту, чтобы сделать саундтрек. Но прогностический проект Ходоровски был задушен в колыбели не склонным к риску Голливудом. После периода кровопролития в киноиндустрии Дэвид Линч снял версию в 1984 году, только для того, чтобы Universal выпустила отрывок, который он так ненавидел, что его имя было удалено из титров. Фильм Линча на самом деле намного лучше, чем его ужасная репутация, но «Жало в гульфике» и саундтрек «Тото» никогда не сравнятся с потенциальным величием незавершенной эпопеи Ходоровского.

На самом деле, великий фильм «Дюна» действительно был снят. Его название — «Звездные войны». В ранних набросках эта история о пустынной планете, злом императоре и мальчике с галактической судьбой также включали воюющие благородные дома и принцессу, охранявшую груз чего-то под названием “специя аура”. Всевозможные заимствования из «Дюны» засоряют вселенную «Звездных войн», как схожие с Бене Гессерит умственные способности джедаев или добычя полезных ископаемых и “выращивание влаги” на Татуине. Герберт знал, что его ограбили, и думал, что видит идеи других фантастов в прибыльной франшизе Лукаса. Он и несколько его коллег создали шутливую организацию под названием «Мы слишком велики, чтобы подать в суд на Общество Джорджа Лукаса».

Хотя в последние годы он пользовался огромным успехом, Герберт, человек, мечтавший озеленить пустыню, испытывал смешанные чувства по поводу будущего. В «Дюне» у него есть Кайнс, “первый планетолог Арракиса” (и герой первого наброска романа), размышляющий о том, что “за критической точкой в ограниченном пространстве свобода уменьшается с увеличением числа. Это так же верно для людей в ограниченном пространстве планетарной экосистемы, как и для молекул газа в запечатанной колбе. Человек вопрос не в том, сколько человек может выжить в системе, а в том, какое существование возможно для тех, кто действительно выживет”. Мрачное мальтузианство было очень модно в 1960-х и 70-х годах. В 1968 году «Демографическая бомба» Пола Эрлиха стала бестселлером, предсказывающим массовый голод, если рост населения не будет ограничен. Обратная сторона здест о том, что зеленое движение ценит малые масштабы и самостоятельность, — и это непростые отношения с массами, и с идеей экономического роста в более общем плане. Либертарианская политика Герберта усилила это беспокойство.

В «Дюне» Пол знает, что если пустынная планета расцветет, она будет поддерживать большее население, и этика индивидуализма будет подорвана. Сам он, превращаясь из аристократа в «мессию», теряет свою индивидуальность и начинает растворяться в мифе, становясь частью юнгианского коллективного бессознательного. Но, возможно, Герберт воспрянул бы духом от мысли, что история не кажется телеологичной и некоторые долгосрочные планы не принимают характер судьбы. Спустя 50 лет после публикации «Дюны» Министерство сельского хозяйства США все еще работает над дюнами Орегона, выкорчевывая европейскую пляжную траву, ‑инвазивный неместный вид”. Люди хотят вернуть дюнные процессы в их естественное состояние.

Перевод: Inquisitor Eisenhorn (https://vk.com/inquisitor1077)